Вы когда-нибудь духов всяких вызывали? Не так, как в пионерском лагере, в качестве страшилок, когда про черную руку и зеленые тапочки в гробике на колесиках рассказывают, а потом в какое попало зеркало всматриваются. И с пеной у рта, потом до конца смены уверяют, что черная рука в белых тапочках в этот самый гроб на колесиках через зеркало их чуть не затянула. А так, чтоб по серьезняку.
Я своим уставшим от 35-летнего заключения на этой планете мозгом, конечно, понимаю, что сверхсилы всякие имеют место быть. И имя им нихуя не Бэтман энд Робин. Но и к попыткам с ними заигрывать тоже как-то похуистично отношусь. Если, конечно, в этом какой-нибудь дзен-буддист, который еще и седьмой сын седьмого сына по маминой линии, не участвует. Ну, ходят соседи, посыпают какими-то фекалиями коврик других соседей, и чо? «Ведьма» и «ебанашка», в данном случае, слова однокоренные и в толковом словаре должны иметь перекрестные ссылки друг на друга.
Ну, сами подумайте, сидела себе какая-нибудь Софья Бегемотовна всю сознательную жизнь в бухгалтерии и циферки складывала-вычитала, оргазмировала, когда баллансик сходится, попутно романы о средневековой любви между Консуэллами всякими почитывая, а потом, на пенсию вышла и давай об эзотерику головой биться. Такая хуйня происходит сплошь и рядом. Ежели баба циферки всю жизнь считает вместо того, чтоб борщи варить, да детей рожать – ожидай беды. С бухгалтерами все и разводятся после того, как они на пенсию выходят. Тут два варианта, либо развестись, либо счеты с калькулятором подарить, чтоб по вечерам в кнопочки тыкала, да потом на костяшках проверяла. От таких, по сути, вреда ноль. Даже польза есть. Когда краем глаза выхватываешь, как она тебе вслед руками всякие знаки крутит, злобно бормоча на собственном диалекте латинского наречия, даже настроение поднимается. Ну, чего с ебанашки без наркоза возьмешь? Только анализы. И те желательно не в полнолуние брать.
Я больше верю в теорию, что человек, объебенившись всяческих веществ наркотических, ткань нашего измерения истончает, или сам истончается настолько, что из этих самых параллельных измерений всякая херня к нему в голову лезет. И вот, те глюки, которые при «белке» алконафты выхватывают, это не глюки, а та самая истончившаяся грань, пропускающая жителей того мира к нам. Все по Кастанеде. Был у нас персонаж, я раньше рассказывал – Бублик его подпольная кличка. Так тот, однажды, пережрав всяческих «расширителей сознания», увидел на обоях рисунок тигра, которого я как ни пытался разглядеть, так и не увидел ни разу. А у Бублика этот рисунок в зоне видимости так и остался, когда его отпустило. Он так тигра и видел вместо цветочков, пока опять какой-то дряни не нажрался и со страху, дрожащими руками, обои не переклеил. Он тогда с ведром клейстера еще в подъезд порывался выйти и там ремонт продолжить. Но ему скорую помощь вызвали. Он, когда его выписали, помнится, даже похвастался, что стал чемпионом дурдома по шахматам. Но таблетками он больше не баловался, чтобы ненароком, навсегда в параллельное измерение не телепортироваться.
А тут, на днях, пришла к нам в гости знакомая одна. Бледная, как смерть, которая трое суток роды принимала и своей косой, вместо того, чтоб свечки людских судеб тушить, да души на ту сторону отправлять, пуповины перерезала новорожденным. Только смерть все привыкли в балахоне представлять, а эта в джинсах, топике и с сумочкой размером с полкирпича. И бледная.
– Ты, чо, – говорю – на улицу только по ночам выходишь?
А она даже и не слышит, о чем я спрашиваю.
– Мне, – говорит, – помощь нужна.
– Отстань, дура, – говорю. – Я женатый!
Улыбается. С чувством юмора все в порядке. Но, все ж таки, по глазам видно, что задумала она хуйню какую-то редкостную. Она у нас вообще барышня с фантазией, неподвластной аналитике дедушки Фрейда. Потому, видать, мужики от нее и сбегают, когда она на них свой внутренний мир вываливает. К ней, наверное, если датчики подцепить, то любой компьютер начнет скринсейвер с зелеными иероглифами, как в «Матрице», показывать.
Сели кофе пить. Ну, как пить. Я и жена – кофе пьем, а Наташа эта, воздуху в грудь набрала и вступление начала. А во вступлении этом просит нас, чтоб мы ее дурой не считали. И с нее не смеялись. Ну, мы пообещали не ржать, конечно. И скорую не вызывать.
Короче, не знаю, как я раньше этого не замечал, но в тот раз, уже после первой фразы понял, что Наташа у нас не слегка облученная, а действительно с заглавной буквы Ебанутая. Как тот клиент психушки, которого под честное слово выпустили, а расписки с него не взяли. Вроде б то и ведет себя адекватно, а в голове температура минус 25 и неведомые науке звери в этой холодине ебошут друг друга смертным боем, чтобы хоть как-то согреться. Ледовое побоище на поверхности отдельно взятого мозга, короче.
– Я хочу у Элвиса Пресли мужа себе попросить.
Согласитесь, странно слышать такое от человека, который всю жизнь не слушал ничего интеллектуальнее «Рук Вверх» и «Стрелок».
– В смысле? – спросили мы с женой хором.
– В контакт с ним войду, – как-то нездорово блестя глазами ответила Наташа, – и попрошу.
Я, как бы, жене, но с упором на то, что Наташа слышит, говорю:
– Любимая, а набери-ка «нольтри». Похуй, что обещали скорую не вызывать. Если мы Наташе сейчас в дурдом проезд организуем, она там и у Ленина, и у Моцарта, и у Наполеона и у многих других известных личностей сможет мужа себе попросить. А если повезет, то и у Элвиса попросит. Главное, чтоб у какого-нибудь местного Элвиса обострение с Наташиным приездом совпало.
Эх, как она обиделась, как расплакалась. Я, вот, честно, не думал, что такую моральную травму можно и без того травмированной отсутствием регулярных половых отношений бабе нанести.
– Я, – говорит, – на четвертый десяток жизни выхожу уже, а все сама. И никто не ебет.
Если вы ни разу не видели симпатичную, только чуток костлявую от вечных диет бабу, которая, рыдая взахлеб, жалуется, что ее никто не ебет – вы вообще нихуя в этой жизни не видели. Ибо, зрелище это одновременно смешное и печальное. Потому как, ревет она, как оказывается, с размазыванием соплей и смешиванием оных с текущей от слез тушью. А ты в этот момент смотришь на этого «коммандо» с сине-зелено-черными разводами по всему ебалу и внутри тебя борются два желания, одно из которых заржать, а второе – отвести жену в сторонку и упросить ее переподарить несчастной страдалице вибратор, который сам дарил супруге на восьмое марта. Потому что невозможно воспринимать адекватно существо, сидящее на твоей кухне и конвульсивно подрагивающее от рыданий, сопровождаемых тоскливым подвыванием.
Успокоили, короче. Я еще раз пообещал, что ржать не буду. И начали вопросы задавать. Ну, чтоб уточнить масштабы внутричерепного апокалипсиса потенциальной пациентки психиатрической клиники. Я, конечно, предчувствовал, что ответы на вопросы заставят меня представлять какую-то живность в Наташиной башке, мирно палящую костерок, топливом которому служат нейроны ее же мозга. Но пригласив в спонсоры беседы «серьезное ебало», спросил:
– И как ты это делать собираешься? А почему выбор на этого персонажа пал-то? Нет, я, конечно, понимаю, за тридцать, одинокая и все такое. Но, блять, почему Элвис?
Как оказалось, у них дни рождения совпадают, а так как он знаменитость, его на контакт наверняка до нее много раз вытягивали. И, значится, ему проще будет, потому что у него свои пути уже давно в наш мир протоптаны.
Ясен хуй! Это ж вам не толстый из «Руки-крюки», кому он нахуй нужен на контакт с ним в астрал выходить? Да и не сдох еще. Вот, ей богу, человека серьезнее нее в тот момент, когда она все это задвигала, я видел только один раз, когда Ельцин рассказывал, что устал и уходит. А. Не. Вру. Еще, когда Янукович карандаш сломал на пресс-конференции.
Но виду, как и супруга, не подавал.
Короче, от нас требовалось составить компанию этой, простудившей свой скворечник (иначе я ее голову называть отказываюсь) женщине, пока она там будет какой-то хуйней заниматься в полнолуние, в ближайшей лесополосе. Ну, там, узор солью насыплет, да стихотворение безобидное на латыни прочитает.
Мне-то, собственно, смешно, но, монопенисуально (читай – однохуйственно), чего она там себе надумала. У меня среди знакомых можно конкурс устраивать, кто кого на голову больнее. И, я, как-то привык быстро отходить от феерических фантазий, которыми они со мной делятся иногда. Ну, охота взрослому человеку в «Супернэчурал» поиграть – хуйарь, вызывай демонов, чертей… кого там еще? Если внутричерепное давление от этого снизится, то на здоровье. Меня такими идеями надолго из колеи выбить нельзя. Мне, наоборот, любопытно становится наблюдать за такими космонавтами.
То ли дело, персонаж, который задумал бутылку из под шампанского говном наполнить. Да и на того я смотрел как сестра милосердия на пускающего слюнку дауна. До тех пор, пока он в один прекрасный день не похвастался, что все-таки сделал это. Я тогда удивленно спросил «Как?» и, услышав в ответ «Через воронку пластмассовую», сказал ему, что вспомнил об одном неотложном деле и мне пора бежать. И с тех пор обхожу его стороной.
А выбраться на природу с палаткой, с ночевкой, с водкой, с костром, в золе которого картошечка печется, давно хотелось. Ну, я и согласился. А, ежели у кого-то гуси вперед хвостами хоровод вокруг мозга, как детки в новый год вокруг елочки с гирляндами, водят, то на здоровье. Лишь бы другим жить не мешало.
Короче, в означенный день захватили мы палатку, шампуры, мясо, полведра прочей еды и на природу выдвинулись. Наташа всяких книжек набрала, в походе бесполезных и потому не логичных с моей точки зрения. Я такое не читаю, и мне ее «некрономиконы», ну максимум на растопку бы пригодились.
Как причалили на чудо-полянку и как палатку ставили, да костер разводили – долгая история. И не интересная. Как я клятвенно божился, что у меня всего одна бутылка водки с собой – тоже хуйня рассказ. Кто с женой на природу ездил, тот знает, какие жены негативные существа, как до вопросов количества имеющегося алкоголя дело доходит. Про ритуалы Наташкины тоже нехуй рассказывать. Она ночи дождалась, свечку взяла, книжки свои подмышку, соли пакет в руку и в лес упиздила. Я особо не переживал. Загрызут бурундуки, ну и хуй с ней. Будет знать, как лес солить по ночам.
Мы с супругой на звезды повтыкали, дождались пока шаманка-любительница вернется, да и в палатку спать поползли. Нет, мы ее для порядку поспрашивали, че да как. Но она как-то понуро, односложно и неохотно отвечала. Так что аж неинтересно стало. Я еще сказал ей, чего ты, мол, замахнулась на Элвиса Преслевича-то? Надо было на кошках потренироваться, на птичках, рыбках, камушках. А потом уже покойных заёбывать. Но, она улыбнулась печально и сказала, что спать хочет. Ну, мы, собственно, тоже в палатку полезли.
Меня, естественно, с краю положили. Жена посередке разместилась, чтоб я, кобель озабоченный (Это она меня так шутя, честное пионерское!), случайно Натаху с ней не перепутал. А с другого края вудуистку-неудачницу нашу расположили. Я ей еще начал припев песни петь, из репертуара Аллы Борисовны, про то, как один юный Гаррипотер раскаивается в том, что на уроках всякой хуйней занимался, а не знания магические впитывал… но дальше «Даром преподаватели…» и не спел ни одной буквы. Потому как жена меня локтем в бок так толкнула, что все мои вокальные таланты ради моего же блага решили на время притвориться мертвыми.
Заснули мы, короче. Я, конечно, руки пораспускать для приличия попытался. Мол, любимая, гля какая романтика, природа, палатка, все дела. И жена уже вроде как ведется на провокацию. Партизанский режим, спящая рядом подруга – новизна, экстрим, какой-никакой. Но, наш доморощенный некромант-затейник, сука, захрапел в этот момент. Мы проржались, на бок ее перевернули и решив, что уже дома по-человечески потрахаемся, заснули.
А проснулись мы все втроем, почти одновременно.
Точнее, я проснулся, слышу, ходит кто-то вокруг палатки. Подумал сначала, что Наташка отлить вылезла. Потому что жену-то я под боком ощущаю. И слышу, как за полотном палатки, совсем рядом, кто-то ходит. На веточки наступает. Они трещат так громко. Днем бы из-за шелеста листвы, пения птиц и не заметил бы такого треска. А тут темнота, тишина. И треск. И Наташа, которая, как я думал, вышла отлить, из-за жены откуда-то, шепотом спрашивает:
– Слышите?
Я подумал, мало ли, грибник, может, какой, заблудился. Уже вставать собрался. Но, Наташа свой вопрос дополнила. И вставать мне тут же перехотелось.
– Поет, слышите?
Темно. И шаги по траве шаркающие неприятно. И голос.
– Only you… Can make this world seem right… Only you…
Я этот голос сто раз слышал раньше. Этот тембр нельзя было не узнать. Только здесь не было никакого музыкального сопровождения.
Палатка у нас 2-местная. Третий взрослый в нее уже с горем пополам помещается. И, потому, летней ночью, если клапана позакрывать, в ней, под двумя одеялами, очень даже душно втроем. А клапан, я помню точно, закрывал. А в палатке, вдруг, холодно стало. Именно холодно. Не так, как бывает, когда тебя от страха в озноб бросает. А когда действительно температура понижается. Выдыхаю и понимаю, что пар изо рта идет.
А кто-то, вокруг палатки ходит, травой шуршит. На веточки наступает. И, Only you это. Закончит первый куплет, вздохнет протяжно так и снова… Only you…
А потом заговорил. Мне сначала показалось, что нелепицу бормочет. А потом вслушался. Просто английский. Баритон, интонации. Будто рассказывает о чем-то волшебном, как в видео, во время живых выступлений, между песнями.
– Hey, Natali.
С ударением на первый слог в имени. Несколько шагов вдоль той стороны палатки, где Наташка лежит и опять:
– Come with me, Natali.
Когда описывают такие голоса, используют слово «бархатный». Но, нет. Голос мягкий, будто чеширский кот крадется и рядом с ухом намурлыкивает мелодию, от которой клонит в сон. Только, в сон-то от этого голоса ну совсем ни капли не клонит. Ночь, палатка, лес. Кто-то левый топчется возле палатки. Хрен его, что там у него на уме?
– Natali, do you like what you see…
Туда и обратно несколько шагов сделает, и опять:
– Only you…
Я к тому моменту в себя приходить стал. Проснулся окончательно. В руки себя взял. Трезвую мысль включил. И сопоставив все нюансы с точки зрения человека разумного, пришел к выводу, что эта пизда тридцатилетняя, наверняка кому-то рассказала о том, какой эксперимент планирует сотворить и где это происходить должно. Вот, кто-то из ее дружков-петросянов и решил подшутить над бабой. Холодно? Так чего спросонья не покажется-то?
Взял я в руку топорик, который перед сном возле себя клал на всякий случай. Обухом от себя развернул, чтобы, если вдруг что, переебать шутнику, да не зарубить. И едва слышно прошептав девкам, чтоб тихо сидели, подниматься потихоньку начал, чтоб не шуршать ни чем. Жена за руку ухватила, дернула. Мол, не лезь. Но, что я, объяснять им сейчас буду? Так эта сволочь, с неадекватным чувством юмора, сбежит, если услышит, что я разговаривать начал. А я ж мужик, в конце концов! Будут меня всякие идиоты тут пугать! Нет. Надо тихо.
Рванул я клапан, выскочил из палатки и заорал, замахнувшись топором:
– Ну, пиздец тебе, шутник!
А луна на небе полная. Как раз освещает всю поляну-то. И нет никого. Только голос. Тянет заунывно:
– Only you… and you alone can thrill me like you do…
А на том месте, откуда голос идет – пусто. Нет никого! Ну не могу же я при яркой луне не заметить взрослого человека в полутора метрах от себя! А голос, то чуточку дальше, то совсем впритык ко мне. И когда приближается совсем – холодно становится, и волосы на затылке дыбом. И, то поет, то зовет. А я стою, ни жив, ни мертв. Мозг, привыкший рационально объяснять всё, чего бы там не происходило, ищет логичные доводы, но не находит. Только голос этот.
– Natali…
Грустный такой. Наверное, таким тоном родственникам смертельно больных сообщают о том, что шансов нет. И холодно до жути.
– Come with me, Natali…
И тут, слышу, девки в палатке забубнили. Испуганно. Нестройно. И шорканье ногами прекратилось. А потом, когда я на слух узнавать стал, что из палатки «Отче наш» доносится, голос так, печально-печально пробормотал:
– It’s a pity…
И зашаркало в сторону деревьев. Туда, куда Наташа в полночь «шаманить» ходила. И тепло стало, как должно быть летней ночью.
До утра мы просидели у костра, передавая по кругу прихваченную мной втихаря от жены бутылку водки. А едва начало светать – собрали манатки, затушили и прикопали костер, и двинулись обратно, в цивилизацию.
Заговорить на эту тему, даже спустя приличное количество времени, я с Натахой так и не решился. Может с женой она подробностями и делилась какими-то. Но, это же ж, не сплетню из уст в уста передать. Придет время, посчитает нужным – расскажет. Да и заходить Натаха к нам перестала. Свадьбу она со своей первой любовью сыграла буквально спустя два месяца после этого случая. Он, спустя много лет, в город вернулся, старых друзей повидать, да родителей навестить. И ее встретил. У него бизнес свой где-то в областном центре. С собой Наташку после свадьбы и забрал. У нее семья теперь, новая ячейка общества. Они с супругой иногда во ВКонтактике переписываются. Вот и все общение.
А я с тех пор, как где-то в записи его голос слышу, так мне сразу холодно становится. Супруга говорит, что ей тоже. Хотя, может быть, нам это, просто, кажется.
(с)VampiRUS
